...и всегда говорят о непонятном!
А. Л. Чехов
Какие-то чудаки наши докладчики! Выра-
жается во время речи иностранными словами, а
когда рабочие попросили объяснить — он, ока-
зывается, сам не понимает!!
Рабкор Н. Чуфыркин
В зале над тысячью человек на три сажени стоял пар. И пар поднимался от докладчика. Он подъезжал на курьерских к концу международного положения.
— Итак, дорогие товарищи, я резюмирую! Интернациональный капитализм в конце концов и в общем и целом довел свои страны до полной прострации. У акул мирового капитализма одно соображение, как бы изолировать советскую страну и обрушиться на нее с интервенцией! Они использовывают все возможности вплоть до того, что прибегают к диффамации, то есть сочиняют письма, якобы написанные тов. Зиновьевым! Это, товарищи, с точки зрения пролетариата — моральное разложение буржуазии и ее паразитов и камер-лакеев из Второго Интернационала!
Оратор выпил полстакана воды и загремел, как труба:
— Удается ли это им, товарищи? Совершенно наоборот! Это им не удается! Капиталистическая вандея, окруженная со всех сторон волнами пока еще аморфного пролетариата, задыхается в собственном соку, и перед капиталистами нет другого исхода, как признать Советский Союз, аккредитовав при нем своих полномочных послов!!
И моментально оратор нырнул вниз, словно провалился. Затем выскочила из кресла его голова и предложила:
— Если кто имеет вопросы, прошу задавать.
В зале наступила тишина. Затем в отдалении зашевелилась в самой гуще и вышла голова Чуфыркина.
— Вы имеете, товарищ? — ласково обратился с эстрады совершенно осипший оратор.
— Имею, — ответил Чуфыркин и облокотился на спинку переднего стула. Вид у Чуфыркина был отчаянный. — Ты из меня всю кровь выпил!
Зал охнул, и все головы устремились на смельчака Чуфыркииа.
— Сижу — и не понимаю: жив я или уже помер, — объяснил Чуфыркин.
В зале настала могильная тишина.
— Виноват. Я вас не понимаю, товарищ, — оратор обидчиво скривил рот и побледнел.
— В голове пузыри буль-буль, как под водой сидишь, — объяснил Чуфыркин.
— Я не понимаю, — заволновался оратор.
Председатель стал подниматься с кресла.
— Вы, товарищ, вопрос имеете? Ну?
— Имею, — подтвердил Чуфыркин, — объясни — «резюмирую».
— То есть как это, товарищ? Я не понимаю, что объяснить?..
— Что означает — объясни!
— Виноват, ах да. Вам не совсем понятно, что означает «резюмирую»?
— Совершенно непонятно, — вдруг крикнул чей-то измученный голос из задних рядов. — Вандея какая-то. Кто она такая?
Оратор стал покрываться клюквенной краской.
— Сию минуту. М-м-м... Так, вы про «резюмирую». Это, видите ли, товарищ, слово иностранное.
— Оно и видно, — ответил чей-то женский голос сбоку.
— Что обозначает? — повторил Чуфыркин.
— Видите ли, резю-зю-ми-ми... — забормотал оратор. — Понимаете ли, ну вот, например, я, скажем, излагаю речь. И вот выводы, так сказать. Одним словом, понимаете?..
— Черти серые, — сказал Чуфыркин злобно.
Зал опять стих.
— Кто серые? — растерянно спросил оратор.
— Мы, — ответил Чуфыркин, — не понимаем, что вы говорите.
— У него образование высшее, он высшую начальную школу окончил, — сказал чей-то ядовитый голос, и председатель позвонил. Где-то засмеялись.
— «Интервенцию» — объясните, — продолжал Чуфыркин настойчиво.
— И «диффамацию», — добавил чей-то острый, пронзительный голос сверху и сбоку.
— И кто такой камер-лакей? В какой камере?!
— Про Вандею расскажите!!
Председатель взвился, начал звонить.
— Не сразу, товарищи, прошу по очереди!
— «Аккредитовать» — не понимаю?!
— Ну, что значит «аккредитовать»? — растерялся оратор. — Ну, значит, послать к нам послов.
— Так и говори!! — раздраженно забасил кто-то на галерее.
— «Интервенцию» даешь!! — отозвались задние! ряды.
Какая-то лохматая учительская голова поднялась и, покрывая нарастающий гул, заявила:
— И, кроме того, имейте в виду, товарищ оратор, что такого слова «использовывать» в русском языке нет! Можно сказать — использовать.
— Здорово! — отозвался зал. — Вот так припаял! Шкраб, он умеет!
В зале начался бунт.
— Говори, говори! Пока у меня мозги винтом не завинтило! — страдальчески кричал Чуфыркин. — Ведь это же немыслимое дело!!
Оратор, как затравленный волк, озираясь на председателя, вдруг куда-то провалился. Багровый председатель оглушительно позвонил и выкрикнул:
— Тише! Предлагается перерыв на десять минут. Кто за?
Зал ответил бурным хохотом, и целый лес рук поднялся кверху.
Впервые — Гудок. 1925. 15 февраля. С подписью: «М. Булгаков».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
...и всегда говорят о непонятном! — Если соединить название фельетона и эпиграф к нему, то получится реплика Дашеньки из пьесы А. П. Чехова «Свадьба»: «Д а ш е н ь к а. Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном».
...сочиняют письма, якобы написанные тов. Зиновьевым! — Так называемое письмо Зиновьева было в течение нескольких месяцев предметом обсуждения и споров в мировой печати. Из-за этого письма были расторгнуты подписанные 8 августа 1924 г. договоры между Англией и СССР. Вот что говорил об этом письме сам Г. Е. Зиновьев, видный большевистский деятель, на губернской конференции военных комиссаров 25 ноября 1924 г. (передаем его речь тезисно): «Консерваторы пришли к власти путем явного подлога. Во время хода избирательной кампании значительную роль сыграло так называемое „Письмо Зиновьева", отличающееся от всех других моих писем тем, что оно не было никогда мною написано.